Учебник MAXIMUM Education

Интернет-энциклопедия по школьным предметам от Maximum Education. Учебник поможет решить домашнее задание, подготовиться к контрольной и вспомнить прошлые темы.

11 класс
Литература

Революция в поэме А.А. Блока "Двенадцать"

История создания

Поэма была написана Блоком в январе 1918 года. Напечатана впервые поэма была 3 марта 1918 года в газете партии левых эсеров «Знамя труда», в мае впервые вышла отдельной книгой.

Прошло всего два месяца после большевистского переворота, и меньше года — после всеобщей эйфории демократической Февральской революции… Резкий душевный подъём и вместе с тем — усталость после двух лет, проведённых на фронте. Пронизывающий зимний холод и начинающаяся разруха, расправы и разбой на улицах столицы, и тревога перед наступающими на Петроград немецкими войсками. Блок рассказывал, что начал писать «Двенадцать» с середины, со слов: «Уж я ножичком полосну, полосну!», затем перешёл к началу и единым духом написал первые восемь песен поэмы. Числовая символика тоже возникла с самого начала. О том, что красногвардейские патрули на самом деле состояли из 12 человек, говорят и документы, и мемуары (в частности, книга Джона Рида). В черновике поэмы есть пометка Блока: «Двенадцать (человек и стихотворений)». Из другой пометки видно, что Блок вспомнил и поэму Некрасова об атамане Кудеяре и его двенадцати разбойниках.

Через год, в предсмертном бреду Блок требовал от своей жены обещания сжечь и уничтожить все до единого экземпляры поэмы «Двенадцать». Это было напрямую связано с той эволюцией в отношении Блока к революции и большевикам, которую он прошёл после создания поэмы. Словно услышав сомнения автора, сразу же после публикации и первых концертов поэма была принята буквально в штыки большинством представителей русской интеллигенции. Многие из бывших обожателей, поклонников, попутчиков и даже друзей Блока просто порвали с ним всякие отношения, что вполне объясняется накалом страстей (особенно в первые зимние месяцы) после Октябрьской Революции большевиков. На одном из митингов, организованных с целью поддержки политических заключённых, жертв большевистского террора, прошедшем под заглавием «Утро о России», Ахматова читала своё старое, печально знаменитое стихотворение «Молитва», в новых условиях получившее ещё более зловещий, мистический оттенок. Выступала она в окружении своих друзей: в том же антибольшевистском концерте танцевала Ольга Судейкина, и играл на рояле Артур Лурье. Блок на это собрание, разумеется, не пошёл. Позже ему рассказали, что публика на этом концерте кричала в его адрес: «Изменник!»

Гумилёв в своём кругу утверждал, что Блок, написав «Двенадцать», послужил «делу Антихриста» — «вторично распял Христа и ещё раз расстрелял государя».

В «Двенадцати», этом жанровом оттиске, сделанном поэтом с полуразрушенного революционного Петрограда, который Шкловский ставил рядом с «Медным всадником» Пушкина, словно бы внезапно зазвучали совершенно новые для Блока интонации и мотивы. Одним из первых это почувствовал и затем определил Виктор Шкловский: «Двенадцать” - ироническая вещь. Она написана даже не частушечным стилем, она сделана “блатным” стилем. Блок пошёл от куплетистов и уличного говора. И, закончив вещь, приписал к ней Христа»

«Двенадцать» - эпическая поэма, отражающая картины реальности и напоминающая больше калейдоскоп. Жанр произведения не может быть поставлен под сомнение: произведение отличается очень ярким динамичным сюжетом. И он довольно прост: двенадцать красноармейцев, военный патруль, поддерживают порядок в городе во время комендантского часа. Но на самом деле картины-главки, сменяющиеся, как в детском калейдоскопе, складываются в масштабную панораму постреволюционных дней.

Начало поэмы вводит читателя в обстановку Петербурга конца 17-го года. Начинается поэма с символического образа ветра – некоей стихии, которая сметает все на своем пути, причем стихия эта всеобъемлющая: «Ветер на всембожьем свете». Несложно угадать в этом очистительном вихре самуреволюцию, ведь именно ветер разгоняет остатки «старого мира»:«барыньку в каракуле», «расстригу-попа», старушку, напоминающую курицу, и квинтэссенцию всего старого мира – безродного пса, который плетется, поджав хвост.

Новый мир символизируют двенадцать красноармейцев – «апостолы новой веры», как принято их называть. Из отдельных деталей складывается пугающий образ: «винтовок черные ремни», «в зубах цигарка», «примят картуз», и как будто апофеоз всему – «на спину б надо бубновый туз». Эта деталь говорит о многом: такой знак явственно указывал на каторжанина, а на каторгу, как известно, ссылали за тяжелые преступления – убийство, грабеж, насилие. Итак, апостолы новой веры имеют темное прошлое, но светлое будущее.

Поэма построена на контрасте: «черный вечер» и «белый снег». Однако ветер как будто стирает границу между этими образами. Столкновение отталкивающего, шокирующего с романтически возвышенным — также главный композиционный прием знаменитой блоковской «Незнакомки».

Принцип неожиданности, цветового или ритмического контраста, сбоя, смещения заявлен уже первой строфой. Динамика поэмы — в резкости острых стилевых столкновений. Первые три стиха — двустопный хорей. Этот размер в четвертом стихе неожиданно сменяется трехстопным анапестом, за которым снова следует двустопный хореический стих, а за ним — трехстопный дольник. Такие чередования стихотворных размеров, а местами и отказ от стихотворного метра — общий ритмический принцип поэмы.

Важнейший мотив в поэме — мотивпути (слово «идут» — наиболее частотное в поэме). Именно этот мотив линейного движения и становится организующим стержнем поэмы.

Образ повествователя является сквозным. Это он видит ночной заснеженный город, по которому идут двенадцать человек. Это он увидел плакат об Учредительном собрании, и буржуя, и старушку-«курицу», и всех остальных героев старого мира. Это он чувствует настроение освобожденного народа, которому все теперь позволено, который «был никем», но «станет всем». Многоголосие «Двенадцати» — это воспроизведение многоголосия «переворотившейся» эпохи. Контрастность и пестрота поэмы отражают социальную контрастность эпохи.

На фоне подобного настроения вполне логичным выглядит убийство «толстоморденькой» Катьки, которая «с юнкерьем гулять ходила, ссолдатьем теперь пошла». Эта сцена – композиционный центр поэмы. Катька – звено, связующее старый мир и новый в лице Петьки, одного из двенадцати красноармейцев. И теперь, когда Петька из-за ревности к «буржую Ваньке» самолично убивает Катьку, у него развязаны руки для дальнейших преступлений. Ведь «не такое нынче время, чтобы нянчиться с тобой».

Есть ли будущее у тех, кто «вдаль идетдержавным шагом»? Для кого теперь «свобода без креста», а значит, никаких нравственных запретов больше нет? Ведь идут они «без именисвятого». Но в финале поэмы неожиданно возникает образ Иисуса Христа. До сих пор никто не может дать окончательной оценки этому образу в поэме. Ведь для верующих людей появление бога во главе убийц и уголовников выглядит святотатством. Но и расценить появление Христа как попытку освятить революцию тоже невозможно. Что же остается? Другого пока нет, а надо другого. Но пока - «в белом венчике из роз впереди Исус Христос». Как символ веры, как мученик, принявший на себя все грехи человечества, которое никак не может добиться жизненной справедливости.

В разные годы литературоведы трактовали смысл поэмы с диаметрально противоположных точек зрения — от приветствия новой революционной России, «идущей державным шагом», до полного отрицания революции как бунта кучки головорезов. МаксимилиануВолошину принадлежит одно из наиболее точных определений основной мысли поэмы:

«Идут без имени святого вседвенадцать вдаль». И их незримый враг вовсе не «нищий» пес голодный (символ старого мира), ковыляющий позади. Как видим, от голодного пса старого мира — красногвардейцы только отмахиваются. Их беспокойство и тревога вызваны кем-то другим, кто все мелькает впереди, прячется и машет красным флагом.

Духовно слепым «двенадцати» не дано видеть Христа, для них он незрим. Эти апостолы нового мира только смутно чувствуют его присутствие. Их отношение к Христу трагически двойственно: они окликают его дружеским словом «товарищ», но вместе с тем стреляют в него. Но Христа нельзя убить, как нельзя убить в себе совесть, любовь, жалость. Пока живы эти чувства, жив и человек. Несмотря на кровь, грязь, преступления, все то «черное», что несет с собой революция, есть в ней и «белая» правда, мечта о свободной и счастливой жизни, ради которой ее апостолы и убивают, и умирают. Значит, Христос, призрачно возникший в финале поэмы, является у Блока символом духовно-нравственного идеала человечества.

Волошин называет поэму «прекрасной» и выделяет как важнейшие следующие ее особенности:

автор уступил в ней «свой голос ...глухонемой душе двенадцатибезликих людей», т.е. воспроизвел впоэме их кругозор и системуценностей;

поэма родственна циклу стихов«Снежная маска» («та жесимфоническая полнота постоянноменяющихся ритмов, тот же винный илюбовный угар, то же слепоечеловеческое сердце, потерявшеедорогу среди снежных вихрей...»);

основная мысль поэмы выраженастрочкой «Идут без имени святого вседвенадцать вдаль» (подчеркнутоМ.А.Волошиным);

единственный раз «автор говоритот своего имени» в последней строфе(таким образом, Христос виден толькоему, но никак не другим);

никаких свидетельств«апостольского чина»красногвардейцев в поэме нет, кромесамого числа, «что же это за апостолы,которые выходят охотиться на своегоХриста?»;

вывод: «Сейчас ее используюткак произведение большевистское,с таким же успехом ее можноиспользовать как памфлет противбольшевизма, исказив иподчеркнув другие ее стороны. Ноее художественная ценность, ксчастью, стоит по ту сторону этихвременных колебанийполитической биржи».

Финальный образ «невидимого» Христа не просто многозначен, но и намеренно алогичен, создан соединением противоречащих друг другу характеристик. Поэтому он не поддается рассудочной расшифровке. Это отнюдь не канонический Христос: сама его фигура призрачна, едва различима на фоне «снежных россыпей». Этот призрак феминизирован: «нежная поступь»,«белый венчик из роз» — знаки того, что сам Блок называл «женственнойвосприимчивостью» и проявлениями артистизма, художнической натуры (в записи Блока 1918 г. есть такое прямое уподобление: «Иисус художник»).Неоднозначна и семантика цветовых деталей образа. «Кровавый флаг» вызывает ассоциации не столько с цветом революционных знамен, сколько с пролитой в центральном эпизоде поэмы кровью. «Белый венчик из роз» может быть истолкован как деталь аллегорического образа Мадонны (такова средневековая художественная традиция), но одновременно допускает иное прочтение: как принадлежность похорон или как символ забвения, ухода, в конечном счете — смерти